Священный Синод РПЦ принял решение о причислении легендарной настоятельницы Усть-Медведицкого Спасо-Преображенского монастыря игуменьи Арсении к лику святых. Церемония ее прославления в лике святых состоится в середине ноября.
Игуменья Арсения
В миру Анна Михайловна Себрякова. Родилась 3 июля 1833 года. В 1850 году прибыла на постоянное жительство в Усть-Медведицкий Преображенский монастырь, в котором позже открыла бесплатное женское училище. По ее инициативе состоялась перестройка монастыря. В 1874 году начала рыть пещеры для строительства подземного храма. В 30-х годах XX века подземные ходы засыпали, но через 40 лет снова раскопали. Умерла в Сарове 21 июля 1905 года.Больше десяти лет духовные наследницы игумении кропотливо составляли летопись жизни известной подвижницы, а также собирали свидетельства о чудесах и избавлениях от неизлечимых болезней.
Выдающаяся женщина
В подземной келье под Усть-Медведицким Спасо-Преображенским монастырем лежит «камень слёз и покаяния», который в 70-е годы случайно обнаружили местные жители, разгребая кучи мусора в храме. По одним преданиям, камень принадлежал матушке Арсении. На нём она проводила в молитвах целые ночи. И так горяча была её вера, что на камне, словно на пластилине, отпечатались её ладони и колени.
По другой версии, во время усердной молитвы настоятельнице явилась сама Богородица. И эти отпечатки - следы её пребывания на нашей грешной земле.
Загадочный камень изучали эксперты: они пришли к выводу, что оттиски ладоней, где видны капиллярные узоры, а также коленей образовались вследствие оплавления твёрдой породы. Учёные затруднились определить, как это могло произойти. Кроме того, сам камень, как выяснилось, состоит из загадочной породы, которой нет аналогов на нашей планете.
Усть-Медведицкий Спасо-Преображенский монастырьФото: АиФ/ Максим Гребеньков
Игуменья Арсения - в миру Анна Себрякова - из знатной обеспеченной семьи, в 17 лет приняла решение посвятить себя служению Богу и поступила в Спасо-Преображенский монастырь. За годы её правления были построены новые храмы, созданы училище, иконописная мастерская. И это далеко не все заслуги настоятельницы.
Главным делом матушки Арсении стало строительство храма во имя Казанской иконы Божией Матери, которое продолжалось более десяти лет. Оставшаяся после нее подземная галерея - это 164 метра подземных ходов.
«Главным же делом матушки Арсении стало строительство храма во имя Казанской иконы Божией Матери, которое продолжалось более десяти лет, - рассказывает заведующая отделом истории и природы края Волгоградского краеведческого музея Ирина Талдыкина . - В июле 1874 года матушка приступила к созданию пещер по образцу Киево-Печерской лавры. Она намеревалась создать подземный храм. Наравне с послушницами она воплощала свою мечту в реальность - женщины самостоятельно рыли землю. Оставшаяся после нее подземная галерея - это 164 метра подземных ходов».
Храм выстоял в годы красного атеистического террора, чудом не пострадал во время Великой Отечественной войны. Долгие годы этот уникальный памятник стоял заброшенным, осквернённым вандалами: надписи «красовались» на стенах и уникальных величественных колоннах из итальянского мрамора. Но время не властно над памятью о матушке Арсении и легендарной историей монастыря. И паломники приходили, приезжали за тысячи вёрст, чтобы помолиться здесь и поклониться главной святыне монастыря. Страждущие просили помощи у матушки Арсении и считали, что небесная заступница им помогала.
Обыкновенное чудо
Сейчас в монастыре наступила эпоха возрождения. Больше десяти лет обитель возглавляет настоятельница монастыря игумения Георгия. Ей и принадлежит идея канонизации матушки Арсении. Многочисленные предания о чудесах и исцелениях паломников монастыря передавались из уст в уста, из поколения в поколение. Но для подачи ходатайства в Священный Синод РПЦ о канонизации игуменьи Арсении одних легенд было недостаточно - нужны были доказательства чудесного исцеления. Поэтому сведения собирались сёстрами обители в период новейшей истории монастыря с 2002 года. Они проделали колоссальную работу по поиску тех, кто после посещения монастыря чудесным образом избавился от страшных недугов. Мало было слов и эмоций, нужны были справки, медицинские документы, результаты исследований «до» и «после».
«Мне было представлено более 150 случаев загадочного выздоровления. Мы отобрали 76 историй с качественной доказательной базой. Очень много случаев, когда врачи женщинам ставили диагноз бесплодие, что подтверждается историями болезней, - говорит эксперт комиссии по канонизации, заслуженный врач России, кандидат медицинских наук, доцент кафедры онкологии ВолгГМУ Татьяна Девятченко. - Многие женщины лечились по 8-10 лет, прошли процедуру экстракорпорального оплодотворения и тоже безрезультатно. А тут вдруг беременность. Рождение здорового малыша. А затем и вторая беременность! Что это, если не чудо?
Спасая могилу от разграбления, монахини перезахоронили игуменью. Где теперь находятся мощи матушки, неизвестно.
Было 10 историй удивительных исцелений онкологически больных, случаи исцеления и сложных пороков сердца. Я 45 лет в медицине и не могу объяснить, как это возможно.
Я как врач, 45 лет проработавший в медицине, вижу документальные свидетельства, и не знаю, как это можно объяснить с точки зрения науки. Все документы мы отправляли в Москву и там специалисты их все перепроверяли. Нет этому материального объяснения. Это обыкновенное чудо! Матушка Арсения помогает страждущим избавляться от болезней. И не только. Ведь к ней обращаются и с семейными проблемами, и жизненными неурядицами. И я очень рада, что матушку Арсению канонизировали. Теперь у нашей области появилась официально признанная небесная заступница, первая местночтимая святая от Волгоградской митрополии.
Со следующего года 21 июля в память о преподобной Арсении Усть-Медведицкой будут в храмах региона совершаться молебны. В случае обретения её останков они будут признаны святыми мощами. По преданию Арсения была захоронена со всеми реликвиями, среди них были и вещи, украшенные драгоценными камнями. Спасая могилу от разграбления, монахини перезахоронили игуменью. Где теперь находятся мощи матушки, неизвестно. Но в её жизни и после её ухода из нашего мира свершилось столько чудес, что мы верим: матушка Арсения укажет место своего последнего погребения. Просто время ещё не пришло».
Блестящая глава в истории монастыря
Торжественная церемония прославления в лике святых игуменьи Арсении пройдёт 12-13 ноября в Усть-Медведицком Спасо-Преображенском монастыре. Божественную литургию совершит митрополит Волгоградский и Камышинский Герман с архиереями. Ожидается, что в церемонии примут участие, помимо представителей духовенства десятки тысяч паломников из Волгоградской области и других регионов страны.
«Я счастлива, что матушку Арсению канонизировали. С 1991 года изучаю историю монастыря. И везде и всюду утверждаю, что она выдающаяся подвижница православия и, несомненно, самая известная женщина в истории нашего края второй половины XIX века - начала XX века. В 30 лет она стала игуменьей, более 40 лет возглавляла Усть-Медведицкий Спасо-Преображенский женский монастырь, - говорит заведующая отделом истории и природы края Волгоградского краеведческого музея Ирина Талдыкина. - На мой взгляд, годы игуменства матушки Арсении - самая блестящая глава в истории монастыря. В этот период обитель достигла наивысшего расцвета и наибольших высот милосердия. Для старых и больных одиноких казачек содержалась богадельня. Было открыто бесплатное четырёхклассное женское училище с преподаванием в нём закона Божьего, русского и славянского языков, географии, арифметики и русской истории».
ИГУМЕНИЯ АРСЕНИЯ
СОКРОВИЩЕ, СПРЯТАННОЕ НА ПОЛЕ
Игумения Арсения, тогда еще просто Аня,
была дочерью донского полковника
Николаевских времен
Михаила Васильевича Себрякова,
героя персидской, турецкой и польской кампаний
(тени Ермолова, Грибоедова, Пушкина,
Паскевича и Дениса Давыдова,
Бурцова и Одоевского
проносятся рядом).
Ей не пришлось впитать в себя
впечатлительность матери -
та очень рано скончалась, и центром мира Анны
стал отец. Ее старшие братья и сестры,
хотя и любили ее по-своему,
недоумевали, откуда у Анны -
воображение, ясный ум, чистота,
почти забытые в этом мире;
однако "тургеневской девушкой"
назвать ее тоже нельзя -
она не замыкалась в себе, не стремилась
жертвовать собой ради несчастной любви;
она сама не знала, чего хотела,
но однажды у нее вырвались такие слова:
"Я не боюсь геенны - с Господом и ад не страшит меня".
Кто же посылал ее в ад? Где она видела ад?
Жизнь ее была раем. Отец после смерти любимой жены
не раз подумывавший "уйти в монастырь",
жил ради нее, ради лучистой, внезапно печальной,
непредсказуемо-мудрой "маленькой Анны".
"Другие любят читать каноны, акафисты,
а я с детства любила Евангелие -
прочтешь одно слово и освежишь душу..."
Церковным службам и богомолиям
она отдавала дань; но дух и сердце
просили большего. Она непрестанно читала
(самое разное - кроме французских романов),
молилась и размышляла, с каждым днем находя и теряя
"сокровище, спрятанное в поле"...
По вечерам отец собирал своих "ангелов"
и читал им по произволенью
что-нибудь "от божественного",
рассказывая и толкуя от своего потаенного опыта.
Что он еще мог? А сладких глаголаний нараспев
он не любил и вовсе не собирался
превращать своих "ангелов" в "китайских болванчиков"...
13.7.09
НЕ УДЕРЖАТЬ МЕНЯ...
В ту эпоху Иисусова молитва
казалось преопасной "прелестью"
или даже признаком "староверия" -
Анна стала ее творить
самозабвенно, подвижно;
Бог весть из каких книг
она узнала об "умном делании" -
впрочем, у ее отца была целая духовная вивлиофика
(Паисиево Добротолюбие тогда еще, в 1840-е годы,
хаживало разве что в редких списках
и вряд ли могло очутиться
у смиренного полковника в Новочеркасске).
Под обложкой светской книги
у нее скрывалось Евангелие,
а о мыслях своих она не смела поведать
ни папаше, ни любимому братцу Васеньке:
"Цель жизни - искание Бога...
Ни место, где я живу,
ни круг, в котором вращаюсь, -
не удержат меня.
Если здесь, в родной семье,
не найду я, чего жаждет моя душа, -
уйду в монастырь.
Если не найду и там, - пойду дальше,
оставлю Отечество, даже религию,
если не найду истины в христианстве".
А отец осыпал ее дарами,
заказывал дорогие наряды -
один-два разочка она отказалась
выехать в свет, затем неожиданно согласилась:
"Он по-прежнему думает, что я - ребенок..."
И еще некий страх мешал ей до конца открыться.
Наконец нашелся жених для умной, красивой,
изящной и, что греха таить, богатой Анны -
отец поражен был ее словами:
"Да - это прекрасное Божие создание.
Много получил он от своего Создателя.
Как благ и щедр Господь!"
"Не любишь ли ты его? - Я люблю только Господа!
Не Вы ли сами учили нас любить Его?!"
13.7.09
ПРОЩАНИЕ
Итак, никто уже не заставлял Аннету
скучать на балах и блистать
печально-обжигающим светом.
Отец дал ей полную свободу,
Собственных слуг (одна из них, Даша,
последовала за ней до конца),
независмый выезд, возможность
отправляться в любое время куда угодно.
Ее хорошо узнали в Новочеркасске
"нищие, страждущие, колодники" -
частенько она выкупала заключенных за долги;
В темном платке, простая,
она брала уроки у мастера-"иконописца".
Живопись была ее вторым призванием;
конечно, о древней иконописи не могло быть тогда и речи...
Но не помышлял Михаил Васильевич,
что его семнадцатилетняя подвижница
так решительно-скоро прикажет ему
отвезти ее в скудный, суровый,
населенный одним неграмотными каза
чками
Усть-Медведицкий монастырь,
да еще зимою, на Святках,
когда в степи разгулялся холод.
Для игумении Вирсавии
поступление в обитель такого "ангела",
к тому же дочери полководца,
знаемого всей Донской области,
казалось удивительным и лестным; она, как могла,
украсила это событие -
повелев молодым черничкам
сопровождать вхождение Анны в церковь со свечами,
а сам Михаил Васильич вел свою ненаглядную
за руку, словно жертву.
"Для тебя, Господи, только для тебя я его оставляю, -
сказалось тогда в сердце у Анны,
но и для себя
она его оставляла.
Прощание не было быстрым,
бесповоротным и окончательным:
лишь через несколько дней полковник
покинул обитель.
"...Он простился со всеми и уже отъехал
довольно далеко. Я стояла и смотрела вслед ему; вдруг вижу:
лошади остановились, и батюшка вышел из экипажа...
Он взял мою руку, молча прошел рядом со мною
несколько шагов, глядя то вниз, то на меня,
точно не решаясь расстаться со мною.
Та же бледность, что в церкви, покрывала его лицо;
видимо, он страшно боролся с собою,
потом, крепко сжав мою руку,
он разом оставил ее, быстро пошел к экипажу,
сел и велел ехать уже без остановки...
"Господи, - молилась я, - не посрами жертву батюшки,
она велика для него;
я иду по призванию сердца, он же много
приносит с болью в сердце..."
14.7.09
"ТЕБЯ ТАМ НЕ БЫЛО..."
Поначалу Аня поселилась в келье
своей дальней родственницы,
инокини Леониды Ладыгиной -
и приняла на себя с удовольствием
все послушания новоначальной:
мыла полы, варила обед, щепала лучину,
чистила печи, котлы, подсвечники,
бегая босиком - к собственной радости
и к ужасу своей верной Дарьюшки,
приставленной к ней отцом.
Ничего лишнего - как мечтала,
так и сбылось; водимая Господом,
она сперва и не искала никакого "духовного руководства";
да и добрая игумения Вирсавия
трогать ее не трогала, наоборот - умилялась:
"Экая звездочка к нам спустилась на землю!",
и вскоре, любя ее и нежа,
взяла Анну в свои покои.
А кельи монахинь, крытые тесом,
напоминали сусличьи норы -
спали на досках, набросивши войлок...
Преображенский храм, выстроенный
Аж "у 1757 року при игумане Лаврентiи"
(тогда то была мужская Межигорская пустынь,
основанная через столетие заново после обвала горы) -
так вот, храм стоял полуобнаженный.
При Екатерине Второй сверхштатную пустынь -
убежище бежавших из плена и раненых казаков -
преобратили в "жiночью", а через три года закрыли,
и восстановлена она была лишь с воцарением
Императора Павла.
Анна в многоразличных заботах
едва успевала "раскрыть Евангелие
и прочесть хоть слово какое" -
а еще написала безыскусную Плащаницу
(пригодились уроки!) и шесть икон:
Арсения Великого, Антония и Феодосия Печерских,
Пахомия, Иоанна Лествичника,
Моисея Угрина и Сергия Радонежского...
Однако про те милые времена
метко сказала позже схимница Ардалиона:
"Если и проходила ты послушания,
то в них ты не вкладывала своего сердца,
тебя там не было, до тебя, значит, ничего не касалось..."
Как же "не было"? Как "не касалось"?!
И вот, тяготясь любовью и всеобщим
завистливо-молчаливым вниманьем,
Анна неожиданно попросила игумению
отпустить ее в Киев...
14.7.09
ПИЛИГРИМКА
"Что Бог даст, а назад
теперь уже не возвращаться!" -
с такой задорною мыслью
Анна пустилась в дальний путь.
Поначалу всё шло хорошо - сбывалась мечта
стать неприметной странницей.
Мокли под ливнями, жгло неумолимое солнышко,
плыли через Северской Донец;
томили голод и жажда порою;
ночевали на глиняном полу в крестьянских хатах,
а иногда и под звездами.
Изящная, белоликая Анна -
всегда впереди, быстрей-быстрей, всюду крылья,
а на устах Иисусова молитовка или акафист -
хотя и не смогла загореть до-смугла
и уподобиться своим простодушным спутницам -
да и зачем? - враз увидала всю тяготу жизни
своими ясными очами.
Под Киевом навстречу повалили валом
бегущие от холеры,
и старица Марья Ивановна,
приставленная к Анне игуменьей,
рассудительная и боязливая,
забеспокоилась, и даже собралась бежать назад.
А слухи дымились, страх возрастал...
Анна не унывала, она расцвела,
пыталась помочь всем встреченным по дороге,
и теперь уже ей, крылатой лебеди,
приходилось то и дело догонять Марью Ивановну,
Дашу и двух черничек,
заторопившихся "скорей к угодникам да и домой!"
А в Киеве, никогда не виданном Киеве,
целовав святыни, побеседовав со старцами
и не найдя у них внятного совета, как ей быть дальше,
Анна обошла все женские монастыри -
но ни один ей не пришелся по сердцу...
15.7.09
ВОЗВРАЩЕНИЕ
И что же делать? Вернуться на тихие берега Дона?
Или, бежав от всех, отправиться далее -
в Грецию, на Дунай или даже в Белую Криницу?
Анна выбрала первое. Ей не по силам было стать Божьей странницей,
подобно Игнатию Брянчанинову или таинственной Вере Алексеевне.
Ей досталось другое странствие -
внутрь себя, всегда внутрь себя,
не принимая ничто за свое.
В пустыни ее поджидали
одиночество, размышления, книги...
"Подвиги" Вирсавии и прочих сестер
ее нисколько не вдохновляли -
если вся суть спасения в том,
чтобы вычитывать молитвы
и класть в день по пятьсот поклонов,
то лучше было бы оставаться дома:
тайная милостыня в миру
лучше монастырской зависти, пересудов,
грызни и ласкательства. Вскоре Анна
была пострижена в рясофор - с именем Арсении
(тут не обошлось без Арсения Великого,
коего она очень любила -
его молчанию она и стремилась
подражать, еще не зная себя...)
С той поры она поселилась в отдельной келлии,
которую для нее выстроил - ну, конечно же, он,
любвеобильный отец, Михаил Васильич.
Не раз и не два, ко взаимной радости
и вопреки всяким уставам, он наезжал в гости,
подолгу беседовал с Арсенией, перевез к ней
добрую часть своей вивлиофики,
стремясь хоть немного облегчить ее жизнь...
А внутри - творилось вот что:
"Когда чувствуется мертвенность души,
то я не стараюсь оживить ее ничем...
И я призываю Его всесвятое имя и, выходя
из своей мертвенности, не ища жизни в себе,
не желаю ее для себя... И как-то хочется
оставаться в своей мертвенности,
чтоб только в Нем одном видеть жизнь.
Это не чувство, не мечтательность, -
но состояние дней, месяцев, годов..."
15.7.09
МАТЬ АРДАЛИОНА
Лишь изредка к нашей затворнице,
к тому времени постриженной в мантию,
заглядывала сестра Алевтина,
она же схимница Ардалиона -
возьмет книгу-другую и, возвращая,
скажет одно-два слова, удивительно острых, глубоких,
поражавших Арсению прямотой и опытом до самого сердца...
Но общаться с нею для Анны
(да-да, она все еще оставалась "Анной"!)
было труднее, чем искупаться при всех в огненной реке.
Другие старицы, услыхав от Арсении
о "делании Евангельских заповедей",
порою даже не уразумевали,
чего она от них хочет, о чем вопрошает:
"Живи себе и молись, хорошая!.."
А Ардалиона, дочь бедного священника,
была для "задушевных" словно меч -
но не желала сверкать...
Однажды, превозмогая робость,
Арсения высказала ей в церкви:
"Ваше слово сильно и правдиво,
оно властно действует на меня,
но я не люблю вашей грубости:
она мне кажется нелюбовью к ближнему..."
Ардалиона засмеялась: "Ну вот, ты деликатная,
а сама с сумкой ходишь по монахам с просьбой:
"Скажите слово душе на пользу!"
Будет тебе побираться,
имей свое слово, которое бы тебя питало".
Многие искали сближенья с прекрасной Арсенией,
а она и умом, и сердцем, и всеми чувствиями
отдала себя в духовное распоряжение никем не любимой схимнице,
"возымевшей над ней, Бог весть почему, полную власть..."
Кончилось тем, что с дозволения
недалекой, но доброй игумении,
мать Ардалиона, взяв узелочек с двумя-тремя книжками
(более у нее ничего и не было),
перебралась из своей щели
в тесный домик к своей единственной...
16.7.09
СЕРЕБРИШКО
Наконец-то Арсения обрела себе непрелестную наставницу.
Схимница не требовала, чтобы она носила вериги,
истязала свое тело терниями
или окунала лицо в чан с нечистотами
"для попрания самости".
Ардалиона прекрасно значала,
что самоистязание - "паче гордости".
"Если не любишь себя - как другого полюбишь?" -
вот другая ловушка, которую также нелегко избежать...
Впрочем, мать Ардалиона вела кораблик Арсении очень умело,
то отсекая самомалейшее самолюбье,
то искусно хваля и не давая впадать в отчаяние.
"Если я буду плохой послушницей,
то вы можете выгнать меня из келлии", -
запальчиво говорила Арсения,
горя всегдашним стремленьем
к немедленному совершенству.
Но разве больных - выгоняют?
Или беседуют с ними о тайнах бесстрастия?
А своей "плохой послушнице" схимница для начала
разрезала на мелкие шматки ее любимый вышитый коврик,
коим она трепетно дорожила
и на который ставила свои ножки, ложась и вставая.
Другой случай был еще лучше:
Арсения самовольно, без благословения старицы,
одарила нищенку целым полтинником -
и Ардалиона, разругав ее за тщеславие,
отправила ее вслед за нищей,
повелев отобрать у нее серебришко...
17.7.09
ОДНО СЛОВО...
Что бы там ни говаривали,
а мать Ардалиона с Арсенией
и с двумя своими прежними келейницами
Агафией и Рипсимией
обособились ото всех -
игумения Вирсавия неоднократно
выговаривала Арсении за это,
но затем утихала: выгнать схимницу из обители
у нее недоставало характера,
да и боялась она нареканий и гнева
безгневного Михаила Васильевича Себрякова:
как-никак, он был благодетелем Усть-Медведицы,
и от него чрез Арсению произливались немалые блага.
"Безмолвно, созерцательно, в полном повиновении старице"
жили они пять лет. Если кто-то из посторонних
заходил на огонек - их не угощали,
кратко спрашивали о деле, и конец.
Любопытство и зависть
то возрастали, то гасли -
особенно всех возмущало то, что Арсения
взяла на полное иждивение
многочисленную семеюшку Ардалионы,
воспитывала ее племянниц-сирот
(они иногда приезжали в гости).
По вечерам схимница толковала
святоотечьи книги, и мать Арсения
приходила в восторг: "Мне совестно и прискорбно
одной слушать такое слово;
мне хотелось бы созвать весь мир..."
"Ну и что же из этого будет? - едко отвечала схимница. -
Слышали многие мое слово, но не приняли его к сердцу.
Они слушают меня, как сладкую музыку,
а исполнить мое слово не могут..."
Часто Арсения спрашивала у схимницы: "Где я?"
А та отвечала: "Нигде!
ты еще даже не пришла в сознание
собственного греха, еще не проснулась..."
Между тем монахиня К. разгласила "учение Ардалионы"
по всей обители - "дескать, мы не спасаемся
ни Причастием, ни молитвою, ни земными поклонами,
а спасает нас одно признание своей немощной пустоты
и исповедание Господа! Да еще и страстям-де своим
надо потворничать, чтоб они обнаружились!"
И единодушно, припомнив всё, схимницу объявили
впавшей в "мрачную ерес..."
17.7.09
"ТЕБЕ ОН МНОГО ДАЕТ..."
Игумения Вирсавия, словно чему-то обрадовавшись,
то и дело унижала Ардалиону в глазах Арсении,
даже выставляла на ее суд схимницыны грехи,
а Арсения отвечала: "Не знаю, грешен ли этот человек,
но одно знаю, слепой я была, а теперь вижу..."
Мать Ардалиона, утешительница, каких мало,
встречала ее такой речью: "Ты скорбишь о том,
что тебе одной все досталось?
А, может быть, для тебя-то Господь
послал мне благодать уразуметь Его слово.
Не знаю, к чему тебя Господь готовит,
но вижу, что тебе Он много дает..."
Тем временем преосвященный Иоанн
назначил Арсению помощницей игумении
и казначеей обители, а вскоре, в ноябре 1863,
Вирсавия скончалась "от изнеможения",
и сестры стали требовать,
чтобы настоятельницей назначили
тридцатилетнюю мать Арсению...
17.7.09
ОТРЕЧЕНИЕ
Это было для матери Арсении
испытанием самым тяжким -
уйти из-под крыл Ардалионы,
расстаться с вожделенным безмолвием
и повести "под жезлом" "на источники вод"
тех самых овечек, которые были готовы
заживо растерзать ее наставницу...
Она умоляла подождать хотя бы до погребенья Вирсавии,
но схимница и сама желала ей скорейшего избрания:
"...А тебе нужна такая деятельность,
в которой приняли бы участие все чувства твоего сердца,
все способности твоей души... И самолюбие, и гордость,
и тщеславие, и гнев, всё обнаружится...
А для человека, стремящегося выйти из страстей,
важно именно то, чтобы их познать в себе...
Иначе он и бороться с ними не может...
Чистота сердца не есть нечувствие,
уничтожающее в нем сочувствие к страстям.
Твои отношения к ближним холодны оттого,
что они не растворены
ни любовию, ни смирением.
Ты готова помочь их нужде,
отдать всё, что имеешь,
но в этой помощи нет
тебя самой..."
Не прошло и двух месяцев, как Арсения
была посвящена в игумении в Новочеркасске.
Мир для нее снова перевернулся.
А схимница, отпуская ее, звала к еще большей свободе:
"Я же вижу, что, хотя поддерживаю твой дух,
но мешаю тебе жить. А что мешает нам на пути,
от того надо отрекаться,
хотя это будет единодушный друг
или даже наставник..."
Мать Арсения с помощию родной сестры своей Аграфены
пыталась для схимницы выстроить келлийку
в монастырском саду - и не успела:
как-то раз в ее отсутствие (а ездила она проведать
ненаглядного отца) мать Ардалиона внезапно скончалась,
и казначея мать Валерия велела
поскорей похоронить ее, "не дожидаясь нетления"
и слез молодой игумении...
ПЛАТОН
Про то, как игумения Арсения
обустроила монастырь,
рассказывать можно долго...
Грамоте научить "казачек"
было не так уж и трудно -
а вот азам духовного делания
внимали разве что молодые,
увлеченные, не тертые монастырской судьбой.
На Рождество, Крещение, Великим Постом и на Пасху
Арсения устраивала у себя в покоях
Евангельские беседы, коим внимали с трепетом,
но мало кто мог принять не ее, но Божие слово
умом и сердцем и всею крепостью...
Преосвященный Платон Донской отнесся к ней поначалу
как к молодой, неопытной "идеалистке",
решил преобразовать монастырь в общежительный,
причем половину послушниц
предлагал просто "выключить" из обители.
"Как же я могу, Владыка,
выслать из монастыря тех,
кого Сама Царица Небесная
призвала к Себе на служение?
Лучше снимите с меня игуменство -
я его никогда не искала..."
Твердая кротость ее, растворенная
достоинством и прямотой,
сделала свое дело - Владыка Платон
всё оставил, как есть,
и даже благословил создать
в Усть-Медведицкой Преображенской обители
безплатное женское училище...
20.7.09
"ПРИХОДИ КО МНЕ..."
...А затем Арсения начала всё чаще
затворяться в садовой келлии,
которую называла: "Моя немощь",
и удалялась туда с Рипсимией
для созерцания и молитвы.
Многие ее подопечные,
вдруг увидав ее снисхождение
к их немощам и страстям,
стали считать ее мягкой,
недостаточно властной,
неспособной, если надо,
и наказать построже.
Особенно всех донимала
история с м.А., любительницей
вкатить себе в лоб "царского винца"
(польского слова "водка" тогда в устах не держали) -
и ради этого удовольствия
шлявшейся в "убезпамятстве"
по соседним станицам...
Арсения велела ей: "Приходи ко мне:
я буду давать тебе выпить, сколько тебе надо.
А я буду за тебя молиться".
И однажды, по дороге в родное Себрово,
матери Арсении во время разговора с келейницей
было видение: "Я увидела себя,
что я стою в монастыре, в церкви, на своем месте.
Мать А. подходит ко мне, вся в слезах,
бросается в ноги, а я поспешно
покрываю ее своей мантией -
и прихожу в себя..."
Как выяснилось, именно в этот день и час
мать А. умерла. "Знаешь, Рипсимия, -
сказала однажды игумения, -
чтобы послужить ближним делом и словом,
мало любить их, надо еще считать их лучше себя..."
НЕБО ВВЕРХУ - НЕБО ВНИЗУ...
За год до закладки в пустыни Казанского храма
Арсения начала рыть пещеры.
Новый храм уже виделся ей весь -
наверху иконостас легчайшей резьбы,
живопись иеромонаха Симеона из Троице-Сергиевой Лавры
с дивным куполом, в котором, вопреки святоотечьим преданьям,
была изображена Святая Троица в облике Старца, Сына и Голубя над Ними,
окруженная ангелами и архангелами;
а в крипте Арсения Великого
с иератической простотой
проступают лики Марии Египетской
и Иоанна Крестителя - и на шести столпах
италианского мрамора, пожертвованных самим
Петром Александровичем Брянчаниновым, братом святителя,
мерцают изречения Лествичника:
"Инок есть страж чувств -
души безмолвие -
молитвенник за весь мир -
высота преподобия".
Казалось бы, тут тебе и Синай, и Афон,
и Киев, и Иерусалим, и Царствие Небесное -
а сердце Арсении по-прежнему жаждало
не "упокоения в делах", а Самого Христа...
И вот, десятого июля 1874 года,
в день памяти Антония Печерского,
ночью с тремя послушницами
игумения сошла под землю...
21.7.09
"Я НЕ ВЕРЮ В ТО СОСТОЯНЬЕ..."
Обласканная Никанором Одесским и Херсонским
(он даже звал ее возглавить Марие-Магдалинский
монастырь, но игумения отправила к нему вместо себя
сестру Миропию) - так вот, Арсения осталась в любимой степи -
руководить работами по возведению Казанской церкви,
спроектированной "самим" Горностаевым...
Незадолго до сих событий она вошла в переписку
с "духовной семьёй" почившего Игнатия Брянчанинова -
то были архимандрит Иустин,
настоятель Николо-Бабаевского монастыря,
и родной брат святителя Петр Александрович -
человек мистического склада, мнительный и дотошный,
прошедый насквозь и "Опыты аскетические",
и Добротолюбие... Он усиленно домогался премудрости,
непарительной тишины в молитве, терпения и "чистого воображения" -
кои он, обретя, так боялся утратить
из-за внешнего шума и внутренних бурь.
Арсения ему отвечала
с присущей ей откровенностью:
"Я не верю в то состояние,
которое можно потерять..."
БОГОМАТЕРЬ СТРАДАЮЩАЯ
Долго упрашивала Арсения некоего священника,
известного составителя всевозможных акафистов,
сложить песнопения Божией Матери Страдающей:
"Мне хотелось, чтобы всякое событие, каждое воспоминание
о пережитых Ею страданиях,
говорило об Ее твердой вере,
об ее неуклонной надежде,
о ее безмерной любви к Господу...
чтобы эти духовные Ее дарования
являлись в Ней выше Ее материнских чувств...
Я духом возношу, обношу это в сердце,
но словом выразить не могу,
не дано мне такого дара..."
Ответа она так и не дождалась...
"Плач Богородицы" - казался ей
"слишком уж человеческим",
хотя именно он выразил навек сердцевую мысль
русского, да и византийского православия...
Матерь Божия, даже будучи превознесена
выше всякой царственности, начала и власти,
всё равно остается близкой, благоутробной, милой,
скорой на услышание - Матушкой Марией, Благой Деспиной,
Заступницей перед суровым Спасителем,
милостивым единственно лишь по Ея молитвам.
Изобразить Ея Всецарицей,
превозмогшей любые материнские чувства,
не может никакое слово.
Мать Арсения металась. То она пишет:
"Самое уничижение Господа,
не приводящее Ее в отчаяние,
являет в ней Ее глубокое смирение..."
То высказывается в духе "Плача":
"Она желала вместе со Своим Божественным Сыном
этого великого жертвоприношения,
и, умирая вместе с Ним, неуклонно веровала,
что это бессмертное Семя, бросаемое в землю,
принесет плоды жизни вечной
для всего человечества..."
И того не замечала, что, если отчаяние Богородицы
у Креста Ея Сына не было полным, всезахватывающим,
то и Надеждой безнадежных Она быть не может...
В конце концов, отчаявшись дождаться желанного гимна,
мать Арсения ископала сей гимн Богородице Своей Души -
своими собственными руками...
Осыпалась земля. Огромный камень однажды
вывалился из потолка - келейница толкнула матушку Арсению - и спасла...
21-24.7.09
В СОКРОВЕННОЕ СЕРДЦЕ...
"Страшный Суд" - над входом,
ведущим вглубь; через пару шагов в коридорчике -
новые двери: "Вход Господень в Иерусалим";
затем глубоко в гору на юг
тянется до Распятия "Крестный путь Спасителя".
А другую часть пещер мать Арсения называла
"Страстным путем Божьей Матери";
напротив места паденья Иисусова
под тяжестию Креста - икона "Симеоново прореченье".
В конце обоих Путей мать Арсения вырыла место для храма,
который освящен так и не был; из Арсеньевской церкви
богомольцы могли проникнуть
в сокровенное сердце
легкого, такого ясного
Казанского храма...
21.7.09
И СТАЛО ЛУЧШЕ...
Все уходили понемногу - отец,
архимандрит Иустин, чуть позже
Петр Александрович Брянчанинов...
"Еще скажу вам одному, - писала Арсения
последнему незадолго до его кончины, -
путь духовной жизни, основанный на отвержении самости,
всегда бесчестен; не дает ему Господь
славы на земле и даже кончиной
не удостоверяет в его праведности".
Пылкая, она ввернула это "всегда"
от глубочайшей горечи; она не хотела
смиряться перед житийными образцами,
и все же мечтала - "принять бы схиму и в скит,
но сперва надо построить церковь
над могилой родителей..."
И еще: "Я желала бы, чтобы никто
не присутствовал при моей смерти..."
Её прозвали "поэзией" монастыря;
но разве могли витиеватые похвалы
какого-нибудь Правдина
или стишки, кои о ней слагала
Катя Веретенникова, она же послушница Святославушка,
заменить для нее прямое слово схимницы Ардалионы?
Судьба сестер, младшего брата Василия,
внезапно умершего в 1904 и похороненного вдали от храма,
здоровье племянников - постоянно тревожили ее;
пару раз она спасала их неотступной молитвой
от болезней и смерти. Одна из ее сестер,
Аграфена Маржанова, приняла схиму с именем Марии -
и умерла в январе 1905 на ее руках,
сразу после падения Порт-Артура...
А в феврале скончалась Анастасия,
жена любимого брата.
"Теперь уже настала моя очередь умирать", -
сказала игумения и, несмотря на сплошную седмицу,
заказала всенощную и на утро
причестилась Святых Тайн.
Но неожиданно ей стало лучше.
21-26.7.09
БЕГСТВО В САРОВ
В день памяти Петра и Февронии Муромских
сестры проводили свою игумению в Саров -
мать Арсения была необычайно слаба,
однако взяла с собой одну лишь келейницу Агнию,
попросила отслужить панихиду
на могилке схимницы Ардалионы,
где молилась с крепким воплем, слез не скрывая;
показала ризничей Веронике
место для своего упокоения - и
отправилась к преподобному Серафиму...
Это было похоже на бегство.
"Я еду с радостным чувством", - торопливо
говорила она... Да, так и было. Сначала
она выбрала почему-то не дорогу на Нижний,
а устремилась в Москву, где проболела дня три
у своей родственницы Софьи Ладыгиной,
и в Саров она прибыла только в конце июля.
Казначее Леониде она написала:
"Приехала я сюда такая радостная,
довольная - служила преподобному Серафиму
молебен с акафистом, поминала
о здравии всех вас, сестер обители,
и наших духовных отцов..."
Навестила она и обе пустыньки -
особенно дальняя привела ее в умиление:
"Точно отец Серафим
живет еще там, следы его подвигов
и теперь еще живы и говорят о нем так ясно,
точно видишь его... И я, недостойная,
ходила с духовным восторгом по этим местам,
собирая в лесу сосновыя шишки...
Потом, в Ближней пустыньке, я купалась в источнике...
После вечерни я заболела.
Если поправлюсь, думаю никуда
не заезжать, даже в Дивеев..."
21.7.09
ГОЛОС СЕРАФИМОВ
"Во, во, радость моя!
Шишечки собирай,
Духом дыши, купайся в источнике...
В нерукотворных Он храмах живет.
Ничего ты не совершила,
всегда хаживала в своей скудости,
ждала Самого Господа -
скоро к себе тебя заберу,
словно мякину, развею твою печаль.
Сядь у окошка вечером,
жди - ничего не пройдет,
все еще только настанет..."
27.7.09
"ВЫ ОДНИ ТУТ СО МНОЮ..."
Вот и день настал -
в третий раз праздновали открытье
мощей преподобного Серафима;
во время обнесения мать Арсения с Агнией
бодро стояли на высокой паперти
теплого храма "Живоносного Источника".
Вдруг игумения спросила: "Агния,
а в случае, если я умру, куда ты вернешься?
- Я вас не оставлю тут. - В таком случае
металлический гроб надо заказывать..."
Келейница не обратила на ее слова
никакого вниманья - матушка явно шла на поправку,
целебный воздух Сарова живительно действовал на нее.
Было ясно, что через три дня, как предполагалось,
в Усть-Медведицу они не вернутся;
мать Арсения собиралась говеть
и на третий день причаститься Святых Тайн.
В Ильин день, идя от обедни,
Арсения повстречала рясофорную послушницу Лию,
приехавшую в Саров на поклонение -
не откуда-нибудь, а из Усть-Медведицы...
Она сразу взяла Лию к себе в номер.
Утром следующего дня мать Арсения
сказала Лии и Агнии: "Так как вы одни тут со мною,
то я прощаюсь в лице вашем со всеми сестрами..."
Приобщалась матушка на ногах, за ранней,
но в храм и обратно ехала на извозчике -
силы покидали ее... Агния по ее повеленью
подавала нищим, не жалея денег,
а сестер Самарского монастыря,
омывших впоследствии ее тело,
она одарила сама...
ОДИННАДЦАТЫЙ ЧАС
Вечером, развеселившись духом,
мать Арсения попросила Агнию
взять экипаж - и сперва поехала на почту,
а затем к источнику, где она умылась.
Милостыню по дороге
она раздавала сама,
ко всенощной идти она не смогла -
и в тоске стала быстро-быстро
говорить, что смерть ее не страшит,
но все же она желала бы умереть
у себя дома, в родной обители...
Жара не спадала. Матушка
сидела у распахнутого окна. Смеркалось.
Вдруг у нее вырвался необыкновенный,
протяжный вздох. Агния вызвала доктора,
но тот не нашел ничего опасного.
После его ухода Агния
попыталась помочь Матушке лечь,
но она сама, сияя глазами,
созерцая что-то необычайно радостное,
медленно, молча вздохнула разок-другой;
лицо ее становилось светлее,
и наконец - дух ее отлетел к Богу...
ЭПИЛОГ
Давным-давно, когда Анне было три года,
она, послушав на ночь житие Марии Египетской,
решила дождаться, когда все уснут,
и уйти навсегда в пустыню.
Под утро она оделась,
залезла на подоконник и... сладко заснула;
нянька была потрясена,
увидав на рассвете свою любимицу
на самом краю окошка, за занавеской.
Теперь она не проспала. Все свершилось.
Кожаный пояс дала ей Лия,
а параманд для покрытья лица
привезли из Дивеева,
а мантию ей прислал
для последнего упокоения
настоятель Саровской пустыни.
"Святый Боже" пели Самарские монахини, "самарянки".
И одинокой странницей
она закончила свой путь
на крылах Серафима. Тело ее
вскоре было перенесено в родную
Преображенскую обитель на Усть-Медведице.
А через пятнадцать лет ее любимое место
было осквернено, а затем в 1943 и почти целиком разрушено,
и сама Усть-Медведицкая станица
переименована в "город Серафимович"...
По странной иронии времени
в соборе сначала была колония,
затем - электростанция,
а теперь монастырь "возрождается как мужской";
в пещерах показывают камень
"с отпечатками стоп Богородицы",
но об этом мать Арсения никогда сама не рассказывала.
С этого камня пьют воду,
к нему прикладываются "от всех грехов и болезней" -
но мало кому есть дело
до пути немечтательного делания...
Москва, 21-22 июля 2009
Вносит праведных в вечные обители , просвещая их, освещая, боготворя. Те же души, которые имели общение с дьяволом, будут в его обладании...
Смирение - есть единственное состояние духа, чрез которое входят в человека все духовные дарования. Оно есть дверь, которая отворяет сердце и делает его способным к духовным ощущениям. Смирение доставляет сердцу невозмутимый покой, уму - мир, помыслам - немечтательность. Смирение есть сила, объемлющая сердце, отчуждающая его от всего земного, дающая ему понятие о том ощущении вечной жизни, которое не может взойти на сердце плотского человека. Смирение дает уму его первоначальную чистоту. Он ясно начинает видеть различие добра и зла во всем, а в себе всякому своему состоянию и движению душевному знает имя, как первозданный Адам нарекал имена животным по тем свойствам, которые усматривал у них. Смирением полагается печать безмолвия на все, что есть в человеке человеческого, и дух человека в этом безмолвии, предстоя Господу в молитве, внемлет Его вещаниям... До ощущения сердцем смирения не может быть чистой, духовной молитвы.
Светильник, с которым девы могут встретить Жениха, есть Дух Святой, Который освещает душу, обитая в ней, очищает ее, уподобляет Христу, все свойства душевные образует по Великому Первообразу. Такую душу Христос признает Своей невестой, узнает в ней Свое подобие. Если ж она не освещена этим светильником, Духом Святым, то она вся во тьме, и в этой тьме вселяется враг Божий, который наполняет душу разными страстями и уподобляет ее себе. Такую душу Христос не признает Своею и отделяет ее от Своего общения. Чтобы не угас светильник, надо постоянно подливать елей, а елей - есть постоянная молитва, без которой не может светить светильник.
С кровавым потом трудится и должна трудиться душа, чтобы не умереть ей с голоду, чтоб этим постоянным и тяжелым трудом не дать возрастать в себе терниям страстей своих, чтоб не обратилась она в дебри, где звери витают, чтоб постоянным очищением, отсечением их, могла бы душа питаться тем насущным хлебом, который Великий Сеятель сеет на земле ее. Не оставляет Господь трудов человека без воздаяния. Пошлет дождь на землю ранний и поздний, и родит земля о себе траву, та же клас, та же исполнится пшеница во класе, как, он и не весть сам. Благодать Божия, осенившая душу, сожигает терние страстей и сама плодоносит плод. «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, имать живот вечный» и «реки из чрева его истекут воды живы». При таком только состоянии душа не возжаждет более и не придет и не захочет почерпать из земных источников. Наше же делание заключается еще в том, чтоб чистить постепенно эти земные источники, чтоб хоть по каплям пить из них чистой воды, а не черпать с мутной водой жаб и всякую нечистоту с нею смешанную. «В поте лица твоего хлеб твой снеси», - пока не напитает тебя хлеб, сшедший с небес.
Из записок матушки Арсении
(3.07.1833 – 21.07.1905)
Игумения Арсения, одна из наиболее известных насельниц Спасо-Преображенского Усть-Медведицкого женского монастыря.
Дочь знаменитого генерала Михаила Васильевича Себрякова. Родилась Анна 3 июля 1833 г. в Себрове Усть-Медведицкого округа в богатой и знаменитой семье. Род Себряковых старейший в области. Родоначальник их Себр был убит во время взятия казаками Азова, но так ли это или легенда в точности не известно. Отец Анны, Михаил Васильевич, окончил математический факультет Харьковского Университета. Имел чин штаб-ротмистра и служил войсковым казначеем, асессором войсковой канцелярии, являлся почетным смотрителем Усть-Медведицкого окружного училища и войсковым дворянским депутатом. Будучи молодым, командовал казачьим полком в Прусскую компанию. За храбрость в 1762 г. императрицею Екатериною II возведен в армейские полковники. В 1767 г. участвовал в Турецкой войне. В Пугачевский бунт был назначен начальствующим над главным ополчением казаков, в виду осложнившихся обстоятельств бежал. По указу Правительства предписано «предать Себрякова строжайшему суду... смертной казни: через повешение на виселице». Но указом императрицы был прощен. Овдовев, с детьми переехал в основанную его предками слободу Себрово, где занялся наукой. В шестнадцать лет отец хотел сосватать Анну, но она изъявила желание удалиться в монастырь. Ей была предоставлена свобода выбора, но отец старался, чтобы Анна была образованной, для чего нанимал учителей и мастеров, в частности по иконописанию, что в будущем ей пригодилось. В 1850 г. отец отдал дочь в Усть-Медведицкий монастырь. Для монастыря было честью, принять дочь знаменитого полководца М. В. Себрякова.
Монастырь того времени представлял собой бедную, пустынную обитель с двумя Церквями и рядом крошечных келий. Анна была облачена в монашеское платье и определена на послушание. В свободное время занималась чтением духовных книг, по ночам молилась, занималась живописью и написала ряд икон. Поселена Анна была в кельи дальней родственницы М.Себрякова монахини Леониды (Ладыгиной). За усердное несение послушаний настоятельница Вирсавия перевела Анну в игуменский дом, что вызвало у нее стеснение в духовной жизни. Подвиги иг. Вирсавии показались ей бесцельными, что заставило ее искать духовного руководителя на стороне, но все безуспешно. С таким настроением она предприняла путешествие по святым местам Киева, но встретила препятствие со стороны игуменьи, опасавшейся за ее здоровье. Лишь через год ей разрешили посетить Кременской монастырь, находящийся в восьмидесяти верстах от Усть-Медведицкого, для испытания своих сил. Год спустя в 1853 г. Анна смогла отправиться в паломническое путешествие в Киев. Она была поражена величием храмов и их церковным убранством, но внутренняя жизнь монастыря её не удовлетворяла. Это путешествие развеяло ревностное ее настроение, искания чего-то одухотворенного, будто бы Христос «в пустыне» или «в потаенных комнатах», подтверждение чего мы находим в Евангелии.
Она возвратилась в монастырь и в 1854 г. была пострижена в рясофор (низшая степень пострига, готовящегося к принятию малой схимы) с именем Арсения, в честь Арсения Великого, а в 1859 г. 11 января в мантию, видимо с сохранением имени. Вскоре она нашла себе наставницу в лице схимонахини Ардалионы. В 1862 г. по причине старости лет иг. Вирсавии Арсения была назначена владыкой Иоанном, управлявшим Донской епархией, помощницей игуменьи с назначением на должность казначеи. В 1863 г. скончалась иг. Вирсавия. Стала нужда в выборе новой игумений, выбор сестер пал на Арсению. 1864 г. стал для Арсении знаменательным. 3 января на 31 г. своей жизни, она была посвящена в сан игуменьи Архиепископом Иоанном. Свою уединенную тихую жизнь новопоставленной игуменьи пришлось сменить на бурную деятельность. Спустя некоторое время, скончалась ее духовная наставница схим. Ардалиона. Наделенная властью иг. Арсения занялась устройством обители, как с внешней стороны, так и с внутренней. Первым ее делом, было распространение грамотности в монастыре между сестрами, так как поступающие в монастырь девицы были лишены возможности получить образование, как светское, так и духовное. Ею составлена библиотека, в состав которой вошли книги духовного содержания. В 1867 г. заботами иг. Арсении, при монастыре открылось бесплатное четырех классное женское училище с преподаванием Закона Божия, русского и славянского языков, географии, арифметики и русской истории. Так же была открыта живописная школа, в которой преподавала сама игуменья. В училище обучались дети дворянские и чиновников, духовных и городских жителей, сельские, коренные и иногородние. На 1 января 1875 г. в училище обучалось: 9 из дворянских, чиновничьих и духовного сословия: 10 из городских жителей: 9 из сельских: 19 детей коренных жителей области: 13 иногородних, преподавателей в школе было 9 человек. В живописной школе обучалось до 15 детей постоянно живущих при монастыре, занятия проводились три раза в неделю по два часа. Училище действовало до 1918 г.
Живое участие в преобразовании училища принимал и Михаил Васильевич Себряков, на его средства была устроена небольшая библиотека и приобретена школьная мебель. В 1887 г. родной брат иг. Арсении Василий Михайлович отдал свой дом и родовое поместье под училище. Первыми преподавателями были сама игуменья и священники монастыря, в последствии преподавали монахини, для этого обученные. В 1867 г. после открытия училища, Донской архиепископ Платон прислал иг. Арсении святительское благословение за благоустройство монастыря и открытие в нем женского училища. Но, однажды посетив обитель, отнесся к иг. Арсении, с недоверием посчитав ее молодой и неопытной в управлении монастырскими делами, даже хотел преобразовать в общежительный с определенным количеством сестер. Однако встретил сопротивление со стороны иг. Арсении, которая отрицательно отнеслась к преобразованию, вплоть до отказа от игуменской должности. Архиепископ, чтоб не вызвать отрицательного отношения к себе со стороны игуменьи, отклонил свое решение и положительно отнесся к настоятельнице.
В 1871 г. с согласия сестер иг. Арсения обратилась с прошением к Архиепископу Платону о разрешении строительства храма в честь Казанской иконы Божией Матери. Получив одобрение, приступила к собиранию необходимого материала. Высокопреосвященный Платон разрешил использовать на строение храма процентный капитал, вложенный в кредитные учреждения Войсковым Правлением в количестве 8.000 руб. и монастырские в сумме 4.700 руб. Всего наличными было 17.000 руб. Было позволено снести Петропавловскую церковь и на ее месте выстроить новый храм.
Проектировал храм профессор Санкт-Петербургской академии художеств академик И.И.Горностаев. В 1874 г. 23 июня местное духовенство, при огромном стечении народа освятило место для воздвигаемого храма, а в 1875 г. в день празднования «Казанской ик. Божией Матери» была совершена закладка камня. В 1876 г. сотник Василий Борисов представил пожертвование Архиепископу Платону Донскому и Новочеркасскому, на сооружение храма в Усть-Медведицком монастыре, суммой в 3.027 руб. 60 коп. Для дальнейшего строительства храма необходимо было ездить в Москву, обсуждать вопросы с живописцем П.Соколовым о написании икон, с Зыковым проектирующим иконостасы и киоты, с Агафоновым обязавшимся все столярные и резные работы на иконостасе вызолотить червонным золотом, изготовить два престола из кипарисного дерева и два жертвенника из дуба. В 1879 г. в Москве было заказано пять медных золоченных через огонь крестов для храма, рисунки подсвечников и паникадил, винтовые чугунные лестницы. Колоннады из белого итальянского мрамора изготовлены в Петербурге скульптором Бариновым. Колоннады везли по каналам Мариинской системы, затем до Царицына по Волге, после до станции Себрово по железной дороге, со станции по степи на быках через переправы Медведицы и Дона. К началу 1877 г. были сведены под главный купол каменные и кирпичные кладки, и поставлены белые мраморные колонны. Следует так же сказать, что была положена кладка для одной духовой печи с вентиляцией. Последним штрихом в завершении работ, была покраска рам, полов, откосов, дверей обошедшееся в 8.000 руб.
В 1885 г. было завершено строительство храма и 8 сентября освящен главный предел Казанской иконы Божией Матери, Митрофаном еп. Новочеркасским. 15 сентября был освящен придел в честь апп. Петра и Павла архимандритом Иустином из Николо-Бабаевского монастыря. На столь великом событии присутствовало до 15.000 человек. В 1874 г. еще не окончив строительство храма, иг. Арсения принялась за основание пещер подобно Киево-Печерским, помогали ей в этом ее духовные дочери Никодима, Агния и Викторина. В пещерах, она думала устроить церковь, на что ей не хватило сил, теперь там лежит плита «Покаяния». Вход в пещеры начинается из притвора Арсеньевской церкви. Над входом в пещеры изображен «Страшный Суд» в глубине пещер над другим входом располагается икона «Вход Господень в Иерусалим». Пещеры ориентированны на юг в гору, протяженность их составляет 77 сотен, стены и потолок грунтовые, цементированы, пол кирпичный залит цементом. Температура в пещерах зимой и летом примерно плюс 8 градусов. В 30-х гг. пещеры были засыпаны, в 70-х гг. местные жители раскопали заваленые входы. Как было сказано раньше, в пещерах лежит каменная плита, по своим размерам небольшая, но тяжелая и прочная. На ней видны глубокие отпечатки ладоней и колен.
После окончания строительства Казанского Соборного храма, Арсения приступила к внешнему благоустройству обители. Вместо малых, тесных и ветхих келий, были построены двухэтажные корпуса, для священнослужителей, обновлены экономические постройки, за оградой монастыря построена монастырская гостиница. В 1904–1905 гг. иг. Арсения тяжело заболела, все чаще помышляла о смерти и не желала, чтобы кто-либо присутствовал в момент ее смерти. 25 июня 1905 г. она отправилась в паломническую поездку в Саровскую пустынь на поклонение мощам прп. Серафима, несмотря на свое болезненное состояние, где имела возможность посетить святые места и думала возвратиться назад. К сожалению, ей это не удалось, болезнь усилилась и ей пришлось задержатся на четыре дня. 19 июля в день празднования открытия мощей прп. Серафима боль усилилась и чувствуя близкую кончину приготовилась к принятию Святых Христовых Тайн. 21 июля по принятии Святых Тайн, она думала всё-таки вернуться. Вернутся ей было несуждено, вечером того же дня, в одиннадцатом часу ночи иг. Арсения преставилась на 72 году жизни. Тело было подготовлено к погребению. Деревянный гроб был опущен в металлический, присланный из Москвы от родственницы Ладыгиной. 22 июля о смерти игумении стало известно в Усть-Медведицком монастыре. Казначея монастыря Леонида послала депешу Преосвященному Платону о перенесении тела почившей, и тогда уже, по его просьбе Тамбовский архиерей и губернатор дали согласие перевести тело почившей в родную обитель. В июле 30 числа гроб с почившей прибыл на платформу Себрово, через сутки погребальная процессия прибыла в Усть-Медведицкий монастырь. До 20 августа гроб находился в Казанском храме, куда все желающие могли придти и попрощаться с почившей. На погребении присутствовало 9 иереев и 3 диакона. После панихиды было зачитано завещание написанное иг. Арсенией об избрании игуменьей казначею Леониду.
Гроб с почившей был обнесен вокруг Казанского храма и опущен в склеп в Арсеньевской церкви. Это нижний храм в честь прп. Арсения Великого. Над могилой иг. Арсении Леонида воздвигнула памятник из белого мрамора с мраморным аналоем и выгравированной на нем «Смоленской ик. Божией Матери», и возжена лампада. За свое сорокалетнее управление иг. Арсения неоднократно получала благословение Св. Синода, имела наперстный крест и крест с драгоценными украшениями, пожалованный ей из кабинета Его Величества, Государя Императора, знак Красного креста за русско-турецкую войну в 1877 – 1878 гг., медаль в память царствования имп. Александра III, и в 1905 г. награждена Библией, выданной ей из Синода за основание монастырского училища. Кроме того, имела наперстный крест с драгоценными украшениями, поднесенный ей сестрами обители с разрешения начальства в день тридцатилетнего юбилея управления монастырем.
Игуменья Арсения возглавляла Усть-Медведицкий Спасо-Преображенский женский монастырь во второй половине XIX - начале XX века и кроме уникальных храмов, выстроенных в этот период, оставила бесценное духовное наследие. Все документы для прославления игуменьи Арсении в лике святых уже отправлены в Священный синод РПЦ. Как шла подготовка к этому событию и чем живет обитель сегодня, выяснила корреспондент «Русской планеты».
На пути к прославлению
Идея о канонизации, пожалуй, самой известной настоятельницы в истории Усть-Медведицкого Спасо-Преображенского монастыря, основанного на берегу Дона в XVII веке, возникла у действующей игуменьи — Георгии, которая возглавила обитель в Серафимовическом районе Волгоградской области более 10 лет назад. Сведения о чудесах и исцелениях собирали за период новейшей истории монастыря, примерно с 2002 года, — так легче было получить необходимые документальные свидетельства.
Одни от радости сами нам сообщали о чудесных избавлениях от болезней, других мы просили писать нам о таких случаях по электронной почте, — рассказывает сестра обители, матушка Онуфрия. — Потом мы связывались с людьми, которые согласились с нами работать, ведь это настоящий труд — надо свои дела отложить и ходить по врачам, собирать справки, подтверждающие факт выздоровления.
Один из таких случаев, представленных на рассмотрение комиссии по канонизации, — история Елены Ончуп из Волгограда. В легких девушки образовались камни, удалить которые можно было только путем сложной операции. Врачи пытались лечить безоперативно, но улучшений не было. После нескольких посещений монастыря, молитв у Камня покаяния, принадлежавшего игуменье Арсении, доктора обследовали Елену и с удивлением обнаружили, что легкие совершенно чистые.
Она привозила нам медицинские выписки, мы их откопировали, — говорит матушка Онуфрия. — И сейчас навещает нас, каждый раз благодарит сестер за молитвы. Недавно приезжала, помогала нам управляться на огороде.
Еще один пример — исцеление маленькой Пелагеи из Городища (городского поселения под Волгоградом). Она родилась с двойным пороком сердца и ишемией мозга. В более взрослом возрасте врачи предлагали девочке сделать операцию, но до этого ей нужно было жить на медикаментах.
Пелагея приезжала сюда с мамой и крестной, вместе они молились в пещере у камушка, через некоторое время два порока затянулись, — рассказывает моя собеседница. — Сейчас она уже пошла в школу, поет в хоре, у нее все хорошо, семья стала ходить в храм. Этот факт мы тоже включили в документы, которые передали в Синод. Там врачи уже будут отсеивать, оценивать. Сложность заключалась в том, что не каждый случай подходит для такой серьезной процедуры, как канонизация. Например, одна женщина делится с нами радостью: «У меня муж пить бросил!» Мы за нее, естественно, рады, но это же на рентген не снимешь, а там нужны доказательства, медицинские справки. Слава Богу, чудесных случаев исцелений, которые мы смогли подтвердить документально, набралось в достаточном количестве.
В сентябре все необходимые документы, включая подтвержденные факты исцелений и жизнеописание игуменьи Арсении, составленное ее современниками, с благословения епископа Урюпинского и Новоаннинского Елисея передали в Синод Русской православной церкви. Когда будет получен ответ и каким он будет, предполагать пока сложно. Комиссия по канонизации святых собирается дважды в месяц и за одно заседание рассматривает одно-два дела, так что решение о канонизации может затянуться не на один год. В случае, если документы будут отправлены на доработку, в Усть-Медведицком монастыре готовы дополнить бумаги необходимыми сведениями.
Пока к святым Русской православной церкви причислен единственный подвижник из Волгоградской области. В 2006 году был канонизирован как священномученик Николай Попов из хутора Верхнегнутов в Чернышковском районе Волгоградской области, в 1919 году священника казнили по решению революционного трибунала.
Наследие игуменьи Арсении
Игуменья Арсения, в миру — Анна, происходила из старейшего в области рода Себряковых. Ее отец, помещик Михаил Васильевич Себряков, имел должность штабс-ротмистра, числился казначеем Войска Донского, был на хорошем счету у Екатерины II. В 1850 году в возрасте 17 лет по собственному желанию Анна Себрякова поступила в Усть-Медведицкий монастырь, а через 14 лет возглавила его. За 40 лет правления игуменьи Арсении были построены новые храмы, созданы училище и иконописная мастерская при монастыре, сама настоятельница активно занималась благотворительностью и просветительской деятельностью.
Со времен матушки Арсении, в свое время уважаемой далеко за пределами области Войска Донского и соседней Царицынской губернии, до наших дней дошел уникальный исторический памятник, восстановленный в период новейшей истории Усть-Медведицкого Спасо-Преображенского монастыря. По сути, это трехуровневый храмовый комплекс. Верхний уровень — храм Казанской иконы Божией Матери, который возводился при игуменье Арсении с 1875 по 1885 год и чудом уцелел во время ожесточенных боев Великой Отечественной войны на берегу Дона.
В советские годы на территории монастыря располагались детская колония, электростанция, склад зерна и пионерлагерь. Все это время храм оставался заброшенным, а уникальные колонны из итальянского мрамора, доставленные в XIX веке из Италии, были осквернены надписями. Во время реставрации их почистили, но царапины и следы въевшейся краски видны и сегодня. Сейчас в светлом и просторном храме, вновь освященном в сентябре 2012 года, проходят праздничные богослужения.
Прямо под Казанским собором находится храм преподобного Арсения Великого 1888 года постройки, восстановленный в 2002 году. Он расположен в цокольном этаже здания и почти не имеет естественного освещения, в полумраке здесь проходят постовые службы. Именно в этом храме находился склеп игуменьи Арсении, когда в 1905 году гроб с ее телом доставили из Сарова. Настоятельница скончалась на 73-м году жизни во время паломничества на торжество прославления преподобного Серафима Саровского.
По свидетельству сестер разоренного монастыря, работники электростанции, которая располагалась здесь с 1936 года, хотели разграбить могилу игуменьи. Известно, что она была похоронена со всеми реликвиями, среди них были кресты с драгоценными украшениями: от императора — за вклад в развитие монастыря, а также преподнесенный послушницами по случаю 35-летнего юбилея управления обителью. Но рабочим не удалось исполнить свои намерения, а мощи игуменьи забрали и укрыли монахини, жившие в то время в городе Серафимовиче. Последняя из свидетельниц тех событий скончалась в 1981 году. Где теперь находятся мощи матушки Арсении, неизвестно. Несколько раз насельницы современной обители пытались разыскать ее захоронение на территории монастыря, но все они оказались безуспешными.
Мы все этого момента ждем, когда чудом Божиим матушка Арсения себя откроет, но, видимо, еще не время, — делится сестра Онуфрия. — Матушка Георгия нам говорит, что мы еще не готовы, что мы должны еще над собой поработать. Для нас это было бы, конечно, событием вселенского масштаба.
Из нижнего храма открывается путь в пещеры, вырытые под землей игуменьей Арсенией вместе с другими монахинями по образцу Киево-Печерских. Их протяженность 365 м, стены, пол и потолок зацементированы, температура под землей и летом, и зимой около +8 градусов. По замыслу игуменьи, пещеры символизируют путь Христа на Голгофу и страдания Божией Матери в дни Страстной седмицы.
В духовном плане пещеры — это сердце обители, — говорит матушка Онуфрия. — Сначала были восстановлены пещеры, потом нижний храм, потом верхний. В 90-е годы, когда монастырь стал возрождаться, в то время он был еще мужским, отсюда несколько КАМАЗов мусора вывезли. В советские годы пионеры в подземелье играли в казаки-разбойники, а место святое, и они тут терялись, выйти не могли, всякое было. Сейчас часть пещер закрыта для посетителей — речь о тех ходах, которые уже без матушки Арсении копали сестры.
В подземной келье лежит одна из главных святынь монастыря — по преданию, принадлежавший игуменье Арсении камень Слез и покаяния с отпечатками коленей и ладоней. При ее жизни о нем никто не знал, а обнаружили артефакт в 70-е годы под слоем мусора местные жители, которые начали расчищать пещеры. По свидетельству сестер разоренного при советской власти монастыря, во время усердной молитвы на этом камне матушке Арсении явилась сама Богородица.
Камень изучали специалисты, но порода его до сих пор не установлена, — рассказывает сестра Онуфрия. — Происхождение следов также не смогли объяснить научно, структура камня изменена так, будто он был расплавлен. По всей видимости, это было какое-то сверхъестественное благодатное воздействие.
Известно, что матушка Арсения хотела жить затворницей в вырытых ею пещерах до конца жизни, но монастырь под ее руководством процветал и архипастыри Дона не позволили ей совсем удалиться от земных обязанностей, чему она беспрекословно покорилась как высшей воле. Под землей матушкой Арсенией был даже ископан пещерный храм, в котором игуменья помолиться уже не успела.
Года в слободе Себрове Скуришенской станицы Усть-Медведицкого округа Донской области в богатой семье Михаила Васильевича и Марии Алексеевны Себряковых. С самого раннего возраста Анна пользовалась особенной любовью своих родителей и росла тихим, ласковым ребенком.
Мария Алексеевна благоговейно чтила святителя Митрофана Воронежского , от иконы которого получила исцеление во время тяжкой болезни. С тех пор она ежегодно с Михаилом Васильевичем совершала путешествие в Воронеж . Иногда дети сопровождали их. В одну из таких поездок они взяли с собой маленькую Анету, которой шел тогда третий год. Михаил Васильевич был давно знаком с Воронежским архиепископом Антонием (Смирницким) и глубоко уважал его. По приезде в Воронеж родители Анеты и на этот раз, как всегда, поспешили посетить архиепископа, взяв с собой и ее. И вот, как только она увидела святителя, то быстро вырвалась из рук державшей ее няни, побежала к нему и поклонилась в ноги. Прозорливый старец благословил ее и, обращаясь к изумленным родителям, сказал: "Эта будет великая жена ".
В 6 лет осталась без матери, воспитывалась отцом. Овдовевший Михаил Васильевич несколько лет прожил безвыездно в своём имении Себрово, все свое свободное время отдавая детям. Он уделял особое внимание религиозному воспитание детей. Анна рано почувствовала своё предназначение, любила уединение, много молилась, всегда держала при себе Евангелие, которое постоянно читала, скрывая под обложкой светской книги. Она с детства любила Священное Писание. "Меня так поражало в детстве, - рассказывала она потом, - дивное, высокое учение Спасителя, а мысль, что мы не исполняем Его святые заповеди, глубоко возмущала мою душу".
В шестнадцать лет отец хотел сосватать Анну, но она изъявила желание удалиться в монастырь. Когда отец заговорил о замужестве, призналась: «Я люблю только Господа; не вы ли сами учили нас любить Его?» Она просила у отца благословения оставить мир и посвятить всю свою жизнь Богу. Ей была предоставлена свобода выбора, но отец старался, чтобы Анна была образованной, для чего нанимал учителей и мастеров, в частности по иконописанию, что в будущем ей пригодилось. Михаил Васильевич благословил ее, однако отпускать свою любимицу в монастырь не торопился, он создал все условия, чтобы она могла молиться в уединении, пригласил к ней мастера иконописца, выделил ей отдельную прислугу и лошадей с экипажем, чтобы она ежедневно посещала церковные службы.
Так провела она несколько месяцев в Новочеркасске , а 30 декабря года поступила послушницей в Усть-Медведицкий монастырь .
В свободное время она занималась чтением духовных книг, по ночам молилась, занималась живописью и написала ряд икон. Жила она в келье дальней родственницы М. Себрякова, монахини Леониды (Ладыгиной) . За усердное несение послушаний настоятельница Вирсавия перевела Анну в игуменский дом, что вызвало у нее стеснение в духовной жизни. Подвиги игумении показались ей бесцельными, что заставило ее искать духовного руководителя на стороне, но все безуспешно. С таким настроением она предприняла путешествие по святым местам Киева , но встретила препятствие со стороны игуменьи, опасавшейся за ее здоровье. Лишь через год ей разрешили посетить Кременской монастырь , находящийся в восьмидесяти верстах от Усть-Медведицкого, для испытания своих сил.
Сочинения
Сохранилось эпистолярное наследие игуменьи Арсении, её личные записки и поучения, содержание и дух которых, по свидетельству её современников: преосвященного Никанора (Бровковича) , впоследствии архиепископа Херсонского и Одесского, архимандрита Иустина (Татаринова) , настоятеля Николо-Бабаевского монастыря, ученика еп. Игнатия, Петра Александровича Брянчанинова, брата еп. Игнатия очень тесно перекликается с мыслями свт.